другой 68-ой. Германия: прорыв в будущее, прощание с прошлым

Почти год назад я переводила на выставке известного немецкого фотографа Барбары Клемм  (http://proflingvo.blogspot.com/2011/04/1.html). И вот к  ней подходит одна немка и со слезами в голосе говорит про то, что на этой выставке она увидела всю свою жизнь....Мы ведь все знаем, насколько немцы сдержанны. А тут - слезы в голосе....Я поняла, что что-то упустила в истории Германии. 68-ой год прошел мимо меня. Потом я в одной из статей Spiegel наткнулась на еще одно упоминание 68-го года. И уже стала после этого копать. Википедия, youtube, немецкие статьи. Материалу набралось достаточно, чтобы "сложился пазл". Так родилась моя статья про другой 68-ой в Германии. Вчера она была опубликована на сиб.фм http://sib.fm/columns/2012/06/18/fricy-i-deti?d=1
 Ниже мой текст, без редакции:

Что приходит на ум, когда мы слышим «68-ой год»? Хрущевская (скорее «прихрущевская») оттепель, стадионы с поэтами, танки в Праге. Борьба «физиков» и «лириков». Это огромный пласт нашей истории, истории поколения детей, чьи родители или воевали, или сгинули душой или телом в лагерях. И вдруг эти дети поверили, что и у нас можно дышать полной грудью и не оглядываться с опаской по сторонам.

Как –то так сложилось, что 68-ой год принес оттепель не только к нам. Желание перемен, желание жить в свободе бушевало во всем мире. И везде с разными результатами.

Сейчас Германия многим русским кажется воплощением рая на земле. Это страна, где демократия, благо, порядок, чистота и ухоженность лежат на блюдечке с голубой каемочкой. В Германии есть кредиты на строительство дома под 4-6%. Есть страховка на случай болезни. Есть социальная помощь на случай вынужденной безработицы (при капитализме предприятия иногда не выдерживают конкуренции и разоряются). Безработные могут ходить в музеи по более низким ценам или в бассейн. В пособие по безработице даже заложена потребность одеваться и ходить время от времени в кафе, ведь безработный не должен выпадать из социума.

И нам кажется, что так было всегда. Как-то вот сразу разрушенная войной Германия стала этаким раем. К сожалению, это просто железный занавес скрыл от нас долгий, болезненный путь, который прошла Германия с 1945 года. Многие слышали, конечно, про стену в Берлине. Мы, в СССР, точно знали, что ГДР под рукодством Хонекера строила социализм, и гдровская стенка была пределом мечтаний о красоте и уюте в доме. Но что было по ту сторону стены? Сразу красота, мир, демократия? Что стало с Германией после Нюрнбергского процесса, когда всем миром была осуждена нацистская верхушка.  Вот сразу пришло счастье и процветание?

А дальше было все просто и прозаично– средний и нижний состав СС и вермахта продолжал жить свою обычную бюргерскую жизнь. И кто-то даже на руководящих должностях маленьких городков. В парламентах заседали седовласые старцы, допустившие войну, но, тем не менее, рассуждающие про демократию и человеческие ценности. В 60-х годах в Западном Берлине, например, более 50% состава полиции состояло из бывших солдат и офицеров вермахта. Как Вы думаете, о чем говорили они своим детям, приходя домой? А детей после войны родилось много, целое поколение бебибумеров. И росли многие из них в странной атмосфере замалчиваний о прошлом своих отцов. А отцы, заседая в парламенте и рассуждая о человеческих ценностях, выстраивали дома абсолютно авторитарный режим. Просто потому что впитали его из воздуха, начиная с 1933 года (и даже ранее, с заключения Версальского мира в 1919). Люди, впитавшее в себя послушание, щелканье каблуками, страх за свою жизнь, просто не могут передать своим детям то, что они не знают из своего опыта – свободу, право человека на свободу и свободу обсуждать то, что не устраивает, чтобы сделать мир вокруг себя лучше, ценность человеческой жизни. И вот к 1968 году поколение рожденных после войны, доросло до того возраста, когда традиционно начинаются столкновения интересов детей и родителей. Просто в Германии этот процесс осложнился еще  и тем, что родители были из другого времени и другой страны. А дети уже успели глотнуть «нормальности». В урезанном виде. Но «нормальность» даже в урезанном виде дала свои плоды. Толчок (как всегда, видно уже тогда Госдеп работал не зазря) дала Америка, где студенты протестовали против войны во Вьетнаме. Немецкие студенты, начав с протестов против войны во Вьетнаме, принялись за скелетов из шкафов своих родителей. Именно в 60-ые по Германии прокатилась вторая волна судов над бывшими нацистскими пособниками среднего и нижнего уровня. Об этом, собственно, и рассказал Бернхард Шлинк в своем «Чтеце». Двадцатилетние студенты смогли привести в движение многие заржавевшие общественные механизмы.

Центром бунтарства стал Западный Берлин, в нем степень свободы была намного выше, чем в остальной Западной Германии. Возможно сыграло роль и имя университета –Свободный университет Берлина -  в котором училась большая часть протестующих студентов. Демонстрации жестко разгонялись полицией. На одной из них – против визита главы Ирана шаха Мохамеда Реза Пехлеви в Западный Берлин  - полицейский выстрелом в упор убил 26-летнего студента Бенно Онезорга. Живя в России в 2012 году и читая о реакции немецких газет издательства «Аксель-Шпрингер» 1968 года, я грустно улыбаюсь. Капиталистическое издательство призывало население «помочь полиции найти и обезвредить бунтарей». Чего стоит заголовок «желтой» газеты «Бильд»: «Студенты нам угрожают. Мы стреляем в ответ». Убийцу студента даже не привлекли к суду, провелись только внутренние расследования, его полностью оправдавшие, и он продолжал служить в полиции. Паталогоанатомы Западного Берлина в лучших тоталитарных традициях уничтожили улики, способные помочь выяснить истину. Беременная вдова Бенно Онезорг решила хоронить своего мужа в его родном Ганновере. Руководство ФРГ предложило ей транспортировать гроб на самолете. Она отказалась, и колонна машин сутки шла по территории ГДР и ФРГ. Руководство ГДР ради пропаганды ужасов капитализма отменило для этой колонны транзитные взносы, визы, по ходу следования колонны машин население ГДР выходило встречать машину с гробом. Дальнобойщики Западной Германии высказывали недовольство, т.к. из-за следования колонны по автобану они не могли везти свои грузы и теряли в зарплате. Священник, произнесший речь на похоронах Бенно Онезорга  и ставший спустя несколько месяцев крестным отцом его сына, сказал провидчески, что этот неконтролируемый «конвой» по территории Германии, первый с момента окончания войны, станет обещанием будущего объединения мирной Германии, без колючей проволоки, стен, транзитных взносов. Думается мне, что тогда его слова многие приняли за красивую фразу.

Смерть Бенно Онезорг активизировала протестные движения в стране. Студенческие движения вызвали к жизни с одной стороны леворадикальную Фракцию Красной Армии (RAF), а с другой стороны – многочисленные гражданские инициативы, начиная движения за права женщин на аборт и ношения брюк (во многих профессиях это было просто запрещено), до протестов против строительства атомной электростанции, сноса жилых кварталов и застройки городов бизнес-центрами, прокладывания скоростных трасс, разрушающих естественный ландшафт (ау, Евгения Чирикова!!!).  В стране появились хиппи. Помидоры и яйца стали из просто продуктов излюбленным оружием протестующих.  Сексуальная революция принесла свободу в отношениях, порой дурацкие выставки картин и инсталляций. В Западном Берлине появилась первая коммуна – квартира, в которой жило несколько человек,  из идеологических и экономических соображений. Чтобы и на аренде сэкономить, но самое главное – о политике говорить. Этакий «твиттер» и «фейсбук» доинтернетовской эры.

Протесты против авторитетов отцов носили порой детский характер, вплоть до отказа слушать классическую музыку, читать поэзию, праздновать рождество. Все это считалось рудиментами авторитаризма и мещанства.

        Казалось бы хаотичные протесты начали потихоньку давать плоды. Вдруг в бундестаг, будучи совсем зеленой,  прошла Партия Зеленых. Ее активист, Йошка Фишер, давал присягу, придя в парламент в кедах и джинсах. К ужасу и презрению седовласых и именитых политиков. Сейчас Йошка Фишер, побывав министром внутренних дел Германии и вице-канцлером, ушел на заслуженную пенсию и консультирует  вместе с Мадлен Олбрайт концерн Сименс по вопросам международной связи и корпоративной стратегии.

Коммуны превратились в обычное доступное студенческое жилье, немецкие женщины почти только брюки и носят. Сексуальная революция схлынула и с ней рождаемость и количество браков. RAF, наводнив террором Германию,  самораспустилась.

За эти 40-50 лет немцы научились отвоевывать свои права у буржуинов, получать оплачиваемый отпуск, качать права потребителя, наемного сотрудника, одинокой мамы, влюбленного гея, который хочет узаконить свои отношения в загсе. И даже права лейсбийской пары, желающих усыновить (умамить??) ребенка. Немцы просто сделали так, что капитализм в Германии  потерял волчий оскал и приобрел вполне себе респектабельное лицо. Студенты 68-ых сломали порядок жизни отцов, которые о демократии говорили, но не жили по этим правилам. Демонстрации и их жесткие разгоны, смерть Бенно Онезорг превратили демократию для последующих поколений из слова, которое так здорово украшает речь депутата,  живым принципом.

А мы, мы тем временем учились читать между строк. Молчать. Идти в «чужой колее». Прорвало только сейчас. Просто потому что выросло поколение детей, выросших в другой стране и хлебнувших немного нормальности. Я не боюсь за будущее России, как бы ни нагнетали страсти оппозиционеры и противоопозицинеры. Просто потому что я вижу, что в 2012 году в немецких детских магазинах не продается игрушечное оружие. Немецкие дети не бегают с ним во дворе, не играют в стрелялки. И это – еще один результат пути немцев на прощании с прошлым, начиная с 1945 года и важной остановкой в 1968.